Егор сделал всё, чтобы подготовить план Машиного побега. Но он не знал, как, впрочем, и остальные, что на самом деле творится в виртуальном тюремном пространстве. Люди охраняли психоматрицы заключённых извне, а заключённые охраняли свои секреты от людей. Заключенные давно построили в вирте своё собственное государство, в котором был всего один закон: кто сильнее, тот и прав. Сила измерялась возможностью изменения виртуальной реальности.

Хэнк, главный охотник, был самым сильным, и он хотел оказаться на Машином месте.

— Егорушка, давай встретимся завтра, — шепнула Маша, — сегодня мы не одни!

— Что значит не одни? Я никого не вижу! — шёпотом произнёс Егор, — что там у вас происходит?

— Я всё расскажу потом, когда… её голос дрогнул, — когда вернусь к тебе!

Маша выключила изображение. Она бросилась к зеркалу на стене и прошла сквозь него. Охотники проломили стену гостиной и бросились за ней. Но сколько Хэнк не пытался войти в зеркальную поверхность, она не поддавалась.

Зал суда был переполнен до отказа. Репортёры и фотографы, правозащитники всех мастей и солидная группа адвокатов, нанятая отцом подсудимого. Лучших адвокатов из Москвы-1 верхнего, и самого элитарного, уровня города. Там были широкие тротуары, микроклимат, чистый воздух, который подавался из кислородных аппаратов. Полиция Москвы-1 тщательно проверяла документы всех жителей нижних уровней, которые поднимались сюда на работу. Если разрешения на работу в Москве-1 не было, обитателей нижних этажей вежливо, но настойчиво отправляли обратно. Егор никого не замечал, кроме Игоря Месежникова, сидевшего на скамье подсудимых. На лице Месежникова застыло брезгливое удивление: неужели он, сын начальника городской полиции, сидит здесь, среди этих беснующихся оборванцев? Игорь с детства знал, что люди делятся на всадников и тех, кто под копытами.

Ещё вчера он был на коне. Новенький флипмобиль «Ягуар» отливал красным золотом под неоновыми фонарями Москвы-1. Игорь нетерпеливо похлопывал по рулю. Друзья ждали его на шикарной вечеринке: отборный колумбийский кокаин, роскошные девчонки… ноздри Игоря трепетали в предвкушении бешеной ночи. Но «Ягуар» намертво застыл в грандиозной пробке. Ткнувшись в её хвост, Месежников быстро сориентировался. Он не стал дожидаться, пока сзади соберутся другие флипмобили, лишая его места для манёвра, и дал задний ход. Свернул в шахту спуска-подъёма, которая рассекала все уровни Москвы, давая возможность водителям перемещаться с уровня на уровень, и спустился в Москву-2. Месежников давно не был на этом уровне, и увиденное поразило его, хотя второй этаж не считался трущобами. Трущобы располагались на четвёртом этаже, и даже полицейские старались не заглядывать туда без особой надобности. В Москве-2 жили те, чьи доходы колебались между средним и невысоким уровнем. Здесь густо пахло жареной на дешёвом масле и щедро приправленной синтетическими приправами едой. Месежников брезгливо скривился, его тошнило от запахов, уши заложило от шума толпы и криков лоточников, расхваливающих нехитрый товар.

Как же Игорь ненавидел всю эту голытьбу, которая жадно жрала, размножалась, толкалась! Перенаселённость Земли, экологические катастрофы, нехватка продуктов. Месежников физически чувствовал, как они отнимают лично у него воздух и пространство. Предки Месежникова жили в роскошных домах с лужайками, в окружении лесов и собственных озёр. А он никогда не видел леса, потому что часть их давно вырубили, а часть просто погибла. Массивная флипфура, которая ехала пред ним, вдруг остановилась посреди трассы. Водитель начал неспешно выгружать из грузовика ящики с продуктами и таскать их в магазин.

Игорь сплюнул от досады и решил обогнуть препятствие. «Ягуар» въехал на тротуар, отчаянно сигналя. Люди подпрыгивали от неожиданности, крутили пальцем у виска. Игорь потянулся к бардачку за сигаретами. Пачка выскользнула из рук и упала под пассажирское сиденье. Месежников отвлёкся лишь на минуту, наклонившись за сигаретами, а когда выпрямился, перед «Ягуаром» замер в восхищении мальчик лет пяти. Он прижимал к груди дешёвую пластиковую машинку, глаза светились от восторга при виде роскошного флипмобиля.

Месежников принялся сигналить, но мальчик не сдвинулся с места. До ребёнка оставалось всего несколько метров, и Игорь понял, что у него есть только один выход: свернуть в сторону, впечатав флипмобиль в стену, потому что с другой стороны оказалась продуктовая фура. «Ягуар» был заперт в узком коридоре, затормозить он не успевал. И перепрыгнуть через ребёнка он тоже не мог, потому что над тротуарами были подвешены балки ограничения высоты, рассчитанные на отчаянных лихачей — любителей прыгать через пешеходов.

«Если впечатаюсь в стену, со мной ничего не случится, — лихорадочно пронеслось в голове, сработают подушки безопасности, но машина будет безнадёжно испорчена». Игорю нужно было выбирать между ребёнком и машиной, и он выбрал второе. «Ягуар» слегка подбросило, когда под ним оказался мальчик. Месежников врубил максимальную скорость и помчался прочь. Он не беспокоился насчёт видеокамер, расположенных через каждые несколько метров. Отцу Игоря, начальнику городской полиции, не составит труда изъять и уничтожить ненужные записи…

…Месежников никак не мог осознать, что он сидит в зале суда. Отцу Игоря не удалось замять скандал. Голытьба оказалась ещё проворней, чем он ожидал: родители ребёнка, Егор и Мария, привлекли к делу правозащитников, независимых журналистов и даже представителей Новой Всемирной Церкви, которые предпочитали судебные залы молельням в борьбе за обиженную паству. И все они мечтали упрятать Месежникова в виртуальную тюрьму до конца дней его.

Тридцать лет назад перенаселённость достигла пика. Для тюрем не осталось места, и многие страны вынуждены были снова временно ввести смертную казнь. Выручили всех учёные: они научились делать точный и полный слепок с личности человека — психоматрицу — и хранить её в компьютерах. Тело при этом подвергали криогенной заморозке и отправляли на Луну, где был построен многоэтажный криогенный склад. Когда заключённый отбывал свой срок, психоматрица помещалась обратно в тело. Адвокаты Месежникова сдержали своё обещание: его признали психически неполноценным, который сбежал из-под опеки. Виртуальное заключение заменили принудительным лечением и последующим домашним арестом.

Егор едва сдерживался. Месежникова окружили журналисты. Перебивая друг друга, они выкрикивали вопросы, а он, чувствуя себя звездой, неторопливо отвечал всем по очереди и брезгливо кривил губы, когда его взгляд натыкался на колючий взгляд Егора. Поэтому Егор не сразу почувствовал, что дрожащая Машина рука, которую он сжимал во время процесса, осторожно выскользнула из его ладони. Маша спокойно и медленно, словно во сне, подошла к толпе журналистов, осторожно отодвинув тех, кто стоял сзади. Их внимание тут же переключилось на неё, в толпе образовалась брешь. На глазах у десятков людей она подошла к Месежникову и странно посмотрела на него: не растерянно, не зло, а пытливо. Так смотрят на диковинного жука, случайно залетевшего в окно. В зале суда наступила абсолютная тишина. Даже судья, собравшийся было выйти за дверь, приостановился, зачарованно глядя на Машу. А она неторопливо расстегнула чёрный пиджак свободного покроя, вытащила миниатюрный пистолет и, направив его в лицо Игорю, два раза нажала на спуск. Машу приговорили к десяти годам виртуального заключения. Месежников-старший добивался пожизненного, но судья смягчил приговор.

После смены Егор сидел в столовой, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке.

— Еда, конечно, барахло, но другой-то всё равно нет, — за столик Егора сел Андрей, надзиратель из криогенного хранилища.

— Гляди, какая красотка, — Андрей толкнул Егора локтем, кивая в сторону автоматического раздатчика, возле которого задумчиво изучала меню высокая блондинка.

— Впечатляет, — согласился Егор.

— Представляешь, какая непруха? Она согласилась со мной поужинать сегодня вечером, и тут мне ставят ночную смену! Я к напарнику так, мол, и так, выручай, друган, а он рожу скривил кирпичом и говорит, что занят.